РАЙ
2016, Россия, 131 мин.
Жанр: драма, история
Режиссер: Андрей Кончаловский
В ролях: Юлия Высоцкая, Филипп Дюкен, Кристиан Клаус, Виктор Сухоруков



Новая картина Кончаловского – вещь для восприятия трудная. Режиссёр и сам заявил, наполовину в шутку, наполовину всерьёз, что «Рай» – абсолютно непродажное кино, что в определённом контексте может звучать как антиреклама, но на деле скорее сослужит фильму хорошую службу. Кому надо – пойдут в кинотеатр и без лишней наводки, а тот, кого занесёт на сеанс с ведерком попкорна (ещё одна ремарка режиссёра – иронический ультиматум: запретить продавать попкорн на сеансах), вряд ли просидит в зале больше получаса.

Причин много: тяжесть тематики, хронометраж, монохромная цветовая гамма и строго выдержанный набор художественных средств. Что, впрочем, не умаляет техничности исполнения: долгие, статичные планы притягивают зрительское внимание наравне с разговорными сценами – еще одной «безумной» авторской идеей – поставить фильм, примерно половину которого герои, сидя за столом прямо перед камерой, будут рассказывать о себе. Проникнуться происходящим не так и сложно, учитывая обстоятельства, связавшие в 1943-1944 годах три разные жизни, и тот факт, что все рассказываемые вещи получают мгновенную визуализацию на экране.

Эмигрировавшая во Францию аристократка Ольга (Юлия Высоцкая) попадает под арест за попытку спасти еврейских детей. Для того чтобы смягчить свою участь, Ольга соблазняет французского коллаборациониста Жюля (Филипп Дюкень), но план проваливается и женщину отправляют в концлагерь, где она встречает офицера СС Хельмута (Кристиан Клаусс). Добившийся немалых успехов Хельмут ошарашен: сначала аккуратным намеком начальства на ещё более стремительный карьерный взлет, затем – встречей со старой знакомой, которую он так и не смог забыть.

На фоне исповедей – отстранённых, эмоциональных или исступлённых – автор остается максимально нейтральным и право судить героев передаёт зрителю. Более того – оставляет ему огромный простор для домыслов. Хлёсткий и пронзительный «Рай» полон недоговорок и вольных трактовок, что в некоторых случаях может оставить чувство легкого, но все же неудовлетворения. Что вы чувствуете, что вы видите и как вы считаете – так оно и есть, – такова позиция режиссёра. «Если в истерике Ольги вы видите отчаяние – значит она в отчаянии, если сарказм, то это он».

О том, что такое вера и что такое рай (и какой именно рай имеется в виду – земной или божественный, для кого он предназначен, можно ли его построить человеческими руками или в него можно только попасть) каждому также предлагается решить для себя самостоятельно. Но – после просмотра. Во время него вариантов хватает и так – выстраданные концепты основываются на личных нуждах и страстях, старых привычках, идеологии. Для ненавидящего нацистов, но всячески угождающего им жандарма Жюля рай – это возможность жить по-прежнему, привычный для него сплав семейного и буржуазного благополучия. Но, как известно, вообще не бывает так, чтобы всё стало, как было: старый мир рушится, а новый оказывается не просто несостоятельным, а гибельным, роковым. И идея рая как «дивного нового мира», для создания которого необходимо приложить усилия, зачастую идущие вразрез с этикой, моралью и вообще человеческими ценностями, начинает ощутимо для всех отдавать горечью и кровью. Для кого-то рай – это прощение и очищение, сила духа и воли, перевешивающие эгоизм и земные страдания и, наверное, именно эта трактовка оказывается самой близкой к православной, хотя все же прозвучавший голос бога способен вызвать смешанные чувства, особенно у людей верующих.

Говоря о попытках достичь рая (неважно идет ли речь о пустом эскапизме или осмысленной линии поведения), Кончаловский показывает ад, но при этом без каких-либо преувеличений. Он не наслаждается издевательствами и не упивается насилием – физическое и психологическое унижение в первую очередь выражается в бытовых вещах: в распорядке дня в концлагере, в межличностных отношениях в ситуации, когда люди вследствие тяжелейших лишений, голода, недосыпа и нескончаемого ожидания возможной смерти перестают быть людьми. И винить их за это нельзя: концлагерь – место, в котором невозможно находиться никому, гибельное, отравляющее всё живое пространство, откуда ни для кого нет физического спасения. Именно поэтому герои, включая Хельмута – человека хорошо образованного, рассудительного и способного трезво мыслить, предаются мечтам или же мысленно возвращаются в прошлое – ещё одно определение рая, на этот раз либо утраченного, либо недостижимого.

«Рай» в итоге действительно для каждого оказывается своим. Для кого-то это картина о том, как легко искренний, патриотичный, умный и начитанный человек может попасть в ловушку преступной идеологии, для кого-то напоминание о прошлом, которое нельзя забывать. А для кого-то – произведение о жертвенности и силе жертвы, о любви, добре, зле и героизме – не вымученном, но подлинно «свободном».

Анна Ентякова

В кинотеатрах с 19 января