24 января в московском отеле «Лотте Плаза» состоялась пресс-конференция фильма
«Притяжение», которую «25-й кадр» не мог пропустить и всё подробно задокументировал.
В мероприятии приняли участие режиссер фильма Фёдор Бондарчук, продюсеры и авторы идеи Александр Андрющенко и Михаил Врубель, еще один продюсер фильма – Дмитрий Рудовский, а также исполнители главных ролей – Александр Петров, Ирина Старшенбаум и Риналь Мухаметов. Модератором беседы выступил телеведущий Иван Кудрявцев, который и задал первый вопрос.
– Фёдор, много говорят, что о том, что это – новый вы, новый как режиссер, новый как продюсер, [это новый] тип кино, формат кино, за которое вы в своей карьере еще никогда не брались… Что вы сделали на этом проекте так, как не делали никогда?
Фёдор Бондарчук:
Всё. С глубоким уважением и любовью к моим коллегам, с которыми я работал в кино с 2004 года, но я полностью поменял команду. [Можно] сказать, я поменял команду, меня пригласили, это обмен энергиями, это товарищество, сотрудничество… Партнерство. Как угодно можно называть, так произошло. У нас кроме Жанны Пахомовой, с которой мы работали на всех наших картинах – «Девятой роте», «[Обитаемом] Острове» и Тани Мамедовой, художника по костюмам, остальные все – молодые кинематографисты. Я не совсем до конца понимал, что меня ждёт, понадеявшись на них, но талант и их деятельное участие и желание слышать и слушать сделали свое дело. Но о каких-то деталях я чуть позже расскажу. А так – всё новое, и качество это мне невероятно нравится.
– Какими качествами нужно обладать, чтобы вы выбрали человека, взяли его в новую команду?
Фёдор Бондарчук:
Талант, насколько его можно увидеть, и ответственность. Ответственность – самое главное слово. Ответственность за то, что ты делаешь. Это касается всех, поверьте. Я так часто встречался с профессионалами, кинематографистами, которые говорили: «Ну конечно, мы всё сделаем». «[Я говорю, что] объем колоссальный, работы на полтора года пост-продакшена, ты этого никогда не делал, и я это понимаю, может, мы друг друга подстрахуем?» «Да нет, я всё сделаю». Вот это «я всё сделаю» я очень часто видел. Поэтому – талант и ответственность.
– Вопрос по поводу инопланетной составляющей, вы придумали, что это вода. Как в целом развивалась эта мысль и почему такой интересный ход?
Фёдор Бондарчук:
А давайте я просто не буду на этот вопрос отвечать, всё то же самое может рассказать, например, Саша Андрющенко – автор идеи, продюсер и режиссер монтажа и Миша Врубель, автор идеи и продюсер. Поговорите немного, где вы? Я дополню. Говорите, пожалуйста.
Иван Кудрявцев:
Александр, пожалуйста.
Александр Андрющенко:
Честно говоря, воду придумал Фёдор Сергеевич, исключительно (смех и аплодисменты в зале).
Фёдор Бондарчук:
Ладно, воду придумал я. Ну, смотрите, планета наша… (задумывается на секунду) Я вот на всех подготовительных встречах также сидел с листочком и говорил: «смотрите, вот космос» «хорош, давай короче» «ну подождите, смотрите, вот наша Земля, она круглая, смотрите, как много воды. Мне кажется, мы до конца воду не используем, а если придумают альтернативный источник жизни на земле, он будет основан на воде […] Вода. Альтернативный источник энергии, то, что лечит, на чем основана вся наша цивилизация. Откройте молекулу воды, как она выглядит». От этого мы и оттолкнулись, от этого стали рисовать и придумывать концепты, от этого пришли эти «кольца Сатурна». И многие-многие детали. Самое смешное, период начался с Дэйвом Уайтхедом, нашим саунд-дизайнером, который абсолютно свободный человек, творческий, летит просто, [у него] никаких границ. Все знают эту историю, как он для «Района №9» сделал алфавит из звуков насекомых, положил его на буквы и озвучил. Ну вот примерно так же [было у нас], он рассказывал, как в душ ходил с микрофоном, который у него в пакете был. Об этом я могу говорить до утра – утром мы с вами отсюда выйдем, я буду рассказывать, как это было придумано, потому что деталей, действительно интересных, большое количество.
Фёдор Бондарчук:
(отвечает слегка удивленно, но надолго не задумывается) Добро пожаловать! У меня есть другая любимая работа – «Марс атакует». Это вообще! Я до сих пор большой поклонник. Николсон там говорит – «work together, live together!». Мы – жители Земли и Марса. Ну вот, что-то в этом направлении. С юмором, короче.
– Как вы вживались в образы, какие у вас были сложности? (вопрос ко всем актёрам)
ВНИМАНИЕ, ПРИСУСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ! ЕСЛИ ВЫ НЕ ВИДЕЛИ ФИЛЬМ, НЕ ЧИТАЙТЕ ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС.
Фёдор Бондарчук:
Риналь, ты ответил уже на свой вопрос?
Риналь Мухаметов:
Вроде да, я сказал просто, что я – инопланетянин.
Фёдор Бондарчук:
Молодец, хорошая тактика.
Александр Петров:
Я могу назвать только одно слово, которое доводит человека до сумасшествия, которое я использовал в качестве главного слова для роли. Это ревность. Человеческая ревность не знает никаких границ. Особенно, скажем так, «любящая ревность». Мы готовы на всё, чтобы вернуть любимого человека, отомстить и так далее. Так вот, слово ревность была основным пластом. Слово настолько интересное, непознанное, употребляющееся в качестве основного в мировой драматургии и кинематографе. Это страшное слово. Это такое исследование на что способен конкретный человек в конкретных условиях – которого зовут Артём, который живёт в Чертаново. При том, что у него нет, как и у нас у всех с вами, каких-то отрицательных, скажем так, плохих намерений изначально. Мы никому не хотим делать плохого, никогда. Но вот именно это слово в какой-то момент полностью меняет мировоззрение. Существует момент, когда человек меняется до неузнаваемости. То есть он тот же, но он совсем внутрь себя залезает, а там – неизведанный мир. (делает паузу) Я вообще не понимаю, можем ли мы об этом говорить.
Да, есть одна просьба – давайте не спойлерить. Мы были позавчера в Чертаново, там простые зрители. [Чтобы] отпустить аудиторию надо иметь смелость, но вот такого уважения и понимания я не видел ни разу в жизни. Эти тысячи человек за эти два дня не сделали в Сети – а их великое множество постов – ни одного спойлера. Вы же понимаете, о чем я говорю? Спасибо.
– Чем конкретно помогло Министерство Обороны?
Фёдор Бондарчук:
Всё, что на экране – это департамент реквизита сделал. И костюмеры. […] Большая благодарность Сергею Кужугетовичу [Шойгу]. Единственное, что мы пытались, так сказать, поймать – график учений и занятости, потому что ничего специального для нас не было предусмотрено. Мы чуть не забыли одного нашего кинематографиста на «Адмирале Кузнецове».
– Вопрос про саундтрек. Саундтрек шикарный, очень яркий, немногие фильмы сегодня могут похвастаться таким обилием музыки, очень в тренде, прогрессивно. Несколько слов о том, как выбиралась музыка и хотелось бы попросить исполнителей главных ролей и вас назвать буквально первого любимого исполнителя, который приходит в голову.
Фёдор Бондарчук:
Ну, коллеги сейчас ответят. Музыка… (задумывается) Есть композиции, которые случайны […] которые «притягивались» к фильму. Например, это «Это мой район, это наш район». Этот трек прислал мне – уже после того как мы с Сашей Андрющенко закрыли монтаж – Никита Кукушкин. Это композиция, специально написанная для «Притяжения», и мы немедленно ее туда поставили. Оригинальную песню «Closer» написал мой племянник Иван Бурляев, автор оригинальной музыки ко всему фильму. Остальные появлялись позже. Композиция «Эндорфин» появилась еще до начала съемок. Мы сделали первый презентационный ролик для Фонда кино, и [трек] оставался с нами. Это большая работа, поверьте, и очень долгая. Большое количество музыкальных композиций и текстов мы меняли, ставили, варьировали. Может быть два слова Саша [Андрющенко] скажет… Что я слушаю? Я слушаю всё, в том числе и того же Скриптонита, Фараона или Оксимирона.
Александр Андрющенко:
Да, я коротко скажу. Изначально, концепция фильма – сочетание инопланетного, космического, большого, масштабного с Чертаново – реальной жизнью, реальными, сегодняшними ребятами, молодежью. [И это] подразумевало такое же музыкальное сочетание. То есть, у нас есть оркестровая симфоническая музыка, которая завязана с музыкой, которую сегодня слушает молодежь.
Иван Кудрявцев:
Ирина, у вас что в плеере?
Ирина Старшенбаум:
Я абсолютный меломан, но, наверное, если брать первое, что сразу приходит в голову, то из русских – это АукцЫон, а Англия – Эми Уайнхаус.
Иван Кудрявцев:
Риналь?
Риналь Мухаметов:
В моем случае, если выбирать классику, то это Модест Мусоргский, всем советую, у него есть потрясающее произведение «Гном». Если брать из чего-то современного, то это Кори Тейлор, Slipknot. А если мы переходим в раздел к рэп-исполнителям, то есть такой парень, он участвовал в баттлах, его зовут MC Дядя Женя. […] потрясающе талантливый парень.
Иван Кудрявцев:
Саша?
Фёдор Бондарчук:
На площадке… прости, пожалуйста, Иван… в начале съёмочного периода все начали перекидывать друг другу музыку, музыка рядом была постоянно. От Старшенбаум линк идет к Риналю, Петров подхватывает, продюсеры продолжают.
Иван Кудрявцев:
Саша, ваш персонаж насколько вам близок по своим музыкальным пристрастиям?
Александр Петров:
Музыкальным?
Иван Кудрявцев:
Да.
Риналь Мухаметов:
Саша ещё не видел фильма, поэтому… (смех в зале)
Иван Кудрявцев:
Тогда честно, как на духу.
Александр Петров:
Я Цоя слушаю.
Ирина Старшенбаум:
Но вообще у нас каждое утро начиналось с нового клипа и нового трека, это… была традиция каждое утро пересылать друг другу какие-то мотивирующие музыкальные произведения. Делали настроение музыкой.
Фёдор Бондарчук:
Ну и, конечно, когда заканчивается съемка: «Всем спасибо, смена закончена», сразу же – раз – и The Rolling Stones.
Иван Кудрявцев:
Было бы любопытно потом составить единый плейлист команды «Притяжения».
– Кто и как уговаривал Олега Евгеньевича [Меньшикова] сниматься в этом фильме? И второй вопрос, если позволите, к Фёдору Сергеевичу. Понятно, что определение жанра – вещь сугубо формальная, но всё же здесь и – я подсчитал – и космический фильм-катастрофа, и молодежная мелодрама, и социальная драма, и фэнтези… И это, по-моему, только самое начало списка. Каково иметь дело с фильмом, где намешано такое количество жанров и как всё это держать, так сказать, в узде и порядке?
Фёдор Бондарчук:
Вот смотрите, мне совершенно не интересно определять его жанр. Я не знаю его. Время так меняется, вот вы определите, наверное, почему бы нет. То, что вы перечислили – это всё важно. Мы говорили, мы долго работали над сценарием и долго работали над монтажом. […] Много вырезали, много поменяли, много пересняли – в первый раз в моей биографии.
Как уговаривали Олега Евгеньевича… Первое, что он мне сказал: «Но я же военных-то и не играл». Я говорю: «Не-не-не-не-не. Я видел Вас в форме военной и, поверьте, это хорошо». Он говорит: «Ну хорошо, давай поговорим.» Мы встретились с ним и начали обсуждать детали. Потом даже немножко поговорили про график его репетиционный в театре, потому что… Есть человек, который не любит театр, как не люблю его я? Нет такого человека. Потому что ты приходишь на смену и тебе говорят: «Значит, Петров. У него спектакль вечером». Я говорю: «У него смена до девяти». «Нет-нет-нет. У него смена до девяти, но спектакль вечером». Я говорю: «Ну, слава богу, значит с Петровым мы как-то разберёмся.» «Еще одно. Риналь.» «Что Риналь?» «Репетиция в шестнадцать сорок пять». «Господи, боже мой, ну, давайте разберёмся. Я пошел.» «Нет-нет-нет, одну секунду. Кукушкин, Сангаджиев и Маслодудов. Три репетиции и спектакль». Я говорю: «И как это снять всё?».
[Так вот] Олег Евгеньевич рассказывает про свой график, я говорю: «Подожди, Олег, а ты что, согласен, что ли?» Он говорит: «А что я с тобой здесь сижу?». С Олег Евгеньевичем у меня произошло так. Не подбирал я ролей, не подбирал артистов… Я хотел, я мечтал поработать с Меньшиковым. Моя мечта осуществилась.
ВНИМАНИЕ, ПРИСУСТВУЮТ СПОЙЛЕРЫ! ЕСЛИ ВЫ НЕ ВИДЕЛИ ФИЛЬМ, НЕ ЧИТАЙТЕ ЭТОТ ВОПРОС И ОТВЕТ НА НЕГО.
– Мой вопрос может быть кому-нибудь покажется смешным. Господа, что же вы так нашу Российскую армию, как говорили в старые времена, «продернули»? Потому что получается, кто виноват в том, что мы чуть не потеряли Чертаново? Российские ВВС, которые сбили ничем, в общем-то, не угрожающий неопознанный летающий объект… Он себе летел, а его – ракетой в бочину. Ну и потом, наши силовики проспали, получается, массовые беспорядки, из-за которых мы уже чуть не потеряли Москву. Как вы полагаете, если случится что-то подобное, как проявят себя наши силовые ведомства? Спасибо.
Фёдор Бондарчук:
Спасибо большое за вопрос, ничего смешного в этом нет. Смотрите, вы заметили одно, но не заметили другое. Всё-таки есть арка: как наши военные ведомства сбили [корабль], что они должны были сделать, но они выступили хранителями и защитниками этих же странных неведомых существ. И не надо смешивать военных и, например, действия МВД. У каждого у них есть арка, это не… не одна краска. […] И вообще эта миротворческая линия и, как бы странно это не звучало, [линия] пацифизма, она есть в «Притяжении» именно со стороны военных, им отведена эта роль. Чем я очень горжусь, я именно так хотел снять.
– Вопрос к Михаилу [Врубелю] и Александру [Андрющенко], что явилось для вас триггером для создания этой истории, была ли это Манежка, Бирюлево или какие-то другие события из нашей жизни? И, поскольку кино находится в тренде таких картин, как «Район №9», значит ли это, что говорить о проблемах общества доступно, широким массам, возможно только посредством такой социальной фантастики?
Михаил Врубель:
Бирюлево, наверное… ну, и Манежка тоже, в какой-то степени нас на это сподвигли. И мне кажется, чтобы говорить об этом с широким кругом зрителей, конечно, возможно языком метафор. Потому что приходить смотреть чисто остросоциальный фильм без какого-то жанра – значит заранее обрекать себя на разговор с очень небольшим количеством зрителей. Мы хотели говорить, наоборот, с максимально широким кругом. Поэтому инопланетяне – метафора, а не прямой, документальный рассказ.
– Какие страны уже закупили фильм для проката?
Дмитрий Рудовский:
Больше сорока стран. Перечислять их? Ну, самые важные территории – это, естественно, самые крупные, где кино популярно. Это Германия, Франция, Италия, Испания. Сейчас ведутся переговоры о прокате в Великобритании, обсуждается вопрос по прокату на территории Соединенных Штатов, но там всегда были сложности с неанглоязычными картинами. Юго-Восточная Азия вся наша.
– Вопрос к актёрам: что для вас было самым сложным?
Ирина Старшенбаум:
Можно я скажу? Расставаться с группой.
Александр Петров:
Выходить, наверное, на другие площадки достаточно тяжело. Везде бывает тяжело, холодно, голодно – я говорю образно сейчас. Но, по большому счету, такой dream-team, который сложился на фильме «Притяжение»… Для меня это было невероятным событием, буквально с первого съёмочного дня. Я зашел в свой актёрский вагончик, это было третьего октября, и там была бабочка и она начала летать по вагончику. И это был такой знак, что точно должно всё быть хорошо. И сложно, и хорошо. Моё личное мнение – меня сложности всегда на площадках закаляли. Когда тебе нужно идти в водопад с ледяной водой – это какой-то неведомый адреналин, который ты чувствуешь и испытываешь. Также и на съемках «Притяжения» было очень много разных трудностей, таких историй можно рассказать с десяток. Но обо всех них вспоминаешь с теплотой, потому что это невероятная работа команды, всей съемочной группы и это правда такое ощущение счастья.
Риналь Мухаметов:
Мне кажется, самым сложным в моем случае – было быть максимально честным. Понятно, что это игра и так далее, нужно было ваять образ и всё такое. Но для меня было очень важно быть максимально честным и вообще я всегда очень радуюсь, когда, судя по отзывам, всё [так и] получилось. Мы правда хотели… и, я надеюсь, что это вышло, и мы не занимались каким-то самообманом. Мы были максимально честными, я видел это в своих коллегах. Для меня как для актёра важно быть честным. Это очень сложно, особенно в наше время, потому что мы все привыкли с одним – так, с другими – так, с третьим – эдак, но [необходимо] проявить какое-то воистину чистое чувство, как любовь, которое способно на многое. Отсюда же, как мне кажется, и беды: нами управляет любовь, она может быть плохой, она может быть хорошей, но, как правило, всё из-за нее.
Фёдор Бондарчук:
Самое сложным на проекте «Притяжение» было расписать билеты на премьеру (шутку тут же поддерживают актёры).
– О чём бы вы хотели, чтобы задумались зрители после просмотра? В морально-нравственном плане?
Александр Петров:
Мне однажды один человек сказал: «Для меня самое главное, чтобы было не стыдно, когда я смотрю на себя в зеркало, проснувшись и идя в ванную». […] Я почему-то сильно ему поверил. Мы все чистим зубы, умываемся и иногда забываем – и в прямом, и в переносном смысле, смотреть на себя в зеркало. Что мы там видим? Что видим в глазах? Я эту фразу запомнил на всю жизнь, она со мной идёт. И я, наверное, не каждое утро, но стараюсь это делать – и опять же в образном смысле – смотреть на себя в зеркало. И мне очень бы хотелось, чтобы люди, вышедшие из кинотеатра, посмотрели на себя в зеркало и поняли какие-то очень важные, фундаментальные, жизненные вещи. Что вокруг нас – люди, мы все разные, все – личности, мы для чего-то пришли в этот мир, мы для чего-то живём. У каждого – своя задача и своя сверхзадача. […]
Иногда ты просто идешь по улице и тебе встречается прохожий, и начинает с тобой о чём-то разговаривать или пытается тебе о чём-то рассказать, может быть попросить какого-то совета. [Важно] не проходить мимо. Или попросили тебя о помощи. Бывает такой момент, что тебя обманут, например. Но об этом я стараюсь не думать, и стараюсь как раз-таки помогать, чем могу, смотреть на всех людей через призму какого-то внутреннего состояния человека. Это правда очень серьезная тема, и всё это, безусловно, есть в фильме «Притяжение». Спасибо.
Ирина Старшенбаум:
Относительно моего персонажа… Ну, не знаю, даже не от персонажа, скажу от себя. Наверное, бороться. Не важно, насколько высоки ставки, чем ты рискуешь, но, если ты борешься за свою мечту, за свою правду, за свою любовь, то набирайся сил и делай это. Тогда всё получится.
Риналь Мухаметов:
[…] Я уже однажды это сказал и повторюсь. Я бы хотел, чтобы люди, выйдя после этого фильма, поняли, что всё решаем мы – мы, люди, живые и чувствующие создания. Ни в коем случае не нужно об этом забывать. Это здорово, что мир развивается, мы идём вперёд, у нас появляется много всего интересного – техника, телефоны, айфоны и так далее, но это не должно перекрывать какие-то наши человеческие факторы. И, надеюсь, что у людей что-то проснётся. И мы, опять же, люди, на многое можем повлиять – в первую очередь на себя. И мне кажется, тогда всем станет хорошо. Хотя, может, не для всех это интересно.
– Ирина, как вы относитесь ко своей героине, ее дерзости, настойчивости и можете ли вы характеризовать себя так же?
Ирина Старшенбаум:
На самом деле, это интересный момент. На первых пробах, на которые я пришла вместе со своим кастинг-директором после моих самопроб, которые я отправляла со своего телефона, она мне сказала: «Мне, в принципе, всё нравится, но только давай-ка мы будем убирать твою дерзость, всё-таки там прописана девочка, она школьница, почему, с чего такая брутальность?». А мне почему-то сразу же показалось, что она обязательно должна быть с характером, иначе будет не очень интересно за ней наблюдать. И когда я пришла на пробы с Фёдором Сергеевичем, он мне сказал: «Ну да, хорошо, но я посмотрел твои вторые пробы, а на первых у тебя не было вот этого хвостика – давай распускай, а в первом ты всё это живее делала». Я говорю: «Фёдор Сергеевич, так она же школьница…» «Нет-нет-нет, давай её делать плохой девочкой!». И Фёдор Сергеевич поддержал эту идею, она ему очень понравилась.
Фёдор Бондарчук:
Шапка. Шапка – самое…
Ирина Старшенбаум:
Да, и сразу же возникла шапка – святой элемент моей роли, без неё бы ничего не сложилось (улыбается).
Фёдор Бондарчук:
Мы искали образ Юли вместе с Ирой и всех достали с этой шапкой. Я говорю: «Давай шапку. Хочу шапку. Чтобы была шапка. О чём мы с тобой говорим? О шапке. Может быть, о сценарии? Нет, не о сценарии, а о шапке. Был кастинг шапок, нашли шапку, увидели шапку. […] И так все сходили с ума, вся группа: оператор уже знал про шапку, костюмеры все знали про шапку, уже дошло до продюсеров про шапку, ВГТРК знали, что шапка, Златопольский уже знал про шапку. Инопланетяне тоже знали про шапку. Первый съемочный день, Ира в кадре, я говорю: «А где шапка?». И несколько человек в обморок падает.
Что касается Петрова и Риналя, вот этот троллинг постоянный – это сейчас цветочки. […] Они из разных театров. И вот это вот товарищеское [подкалывание], с глубоким уважением и любовью к школам, главным режиссёрам, но [принадлежностью] к двум разным театральным пространствам. Я смотрел и просто наслаждался, это был пинг-понг какой-то. Ну, вот он здесь, собственно и продолжается.
Мне не дали ни на один вопрос ответить по поводу сложностей. Я хотел поблагодарить Сашу Петрова. За героизм. Он совершенный псих. Посреди съёмочного периода была сцена, когда они выходят из магазина […] и все на взводе, Саша на взводе, патруль рядом, времени мало, «мы не успеваем, мы делаем что-то запретное». И вот сбоку белая дверца слева, и справа. Ну, дверь и дверь, кто знал (на секунду останавливается и уточняет – моя вина), что внизу стеклянная заглушка. И он ударил ногой по ней и посреди съемочного периода порвал себе… разрезал сухожилие. И далее встречаемся мы: я, Рудовский, Врубель и Андрющенко – «Ну, а что делать-то будем? Всё. Надо останавливать съемочный период. Потому что дальше идет третий акт, а там он как тигр, должен летать, да и не только, у него много физического действия». Я говорю: «Нет, не будем останавливать. Давайте вспомним старое черно-белое кино, обманки чаплиновские […]». И вот на этой обманке сделано полфильма: Саша на костылях приехал на съемку, […] и всю вторую половину картины были его невероятные усилия. Спасибо, Саша, вам, и всем актёрам.
Я просто хотел сказать, что без ребят-артистов это было бы невозможно. […] они охраняли ногу, ни в коем случае не давали, чтобы кто-то случайно задел, наступил. Все поддерживали… Не знаю, есть какие-то моменты, когда какая-то сцена с партнерами и чуть ли не драка, и она выглядит так, что на плейбэке нет никаких вопросов. Но в кадре происходило все немножко по-другому. Потому что, по большому счёту, весь объем сил – на Никите, Ире, Жене Сангаджиеве, Лёше Маслодудове… Они все как какой-то механизм начинают работать – один ногу чуть-чуть поддерживает, второй – пятку, третий – локоть, тоже чуть-чуть. И при этом возникает какая-то возня и драка, [а у меня] такое полное ощущение, что я стою на ногах, и у меня есть возможность упасть или ещё что-то [сделать]. Ну, это такое доверие к партнерам, что ты вообще ни о чем не думаешь. Есть такое упражнение, когда человек стоит спиной к другому человеку и он просто падает назад. Второй должен его поймать. Вроде простое упражнение, но на самом деле оно очень сложное. На доверие – чтобы ты не сделал лишний шаг назад, чтобы просто спокойно упал. Это дико страшно первые разы. Потом ты начинаешь падать, не знаю, несколько парт ставишь и тебя ловит уже несколько человек. Так вот с такими потрясающими партнерами можно куда угодно идти, ничего не страшно, ты всегда знаешь, что вот здесь есть плечо. Каждый спрашивает, каждый звонит, каждый помогает. Все приехали в больницу в этот съемочный день и сидели просто под дверью и спасибо ребятам, сразу же после того, как зашили связки, накрыли меня каким-то куртками и вывезли на каталочке сквозь охрану покурить. За это я тоже очень благодарен. Я всё. (быстро оглядывается на всех остальных и улыбается)
Анна Ентякова
«Притяжение» в кинотеатрах с 26 января
Фотографии представлены компанией WDSSPR
(0)
